Оригинал: starlight © aozu, разрешение получено
Переводчик: Lucille.
Бета: Акрум
Тип: слэш
Персонажи: Миюки Кадзуя/Фуруя Сатору
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Размер: 5812 слов оригинала/4 929 слов перевода
Cаммари: У Фуруи кинк на похвалу, и Миюки нагло этим пользуется. Что выходит ему боком.
– Я… – в отчаянном порыве выдыхает Фуруя. – Я вас люблю.
Такое не истолкуешь двояко, отшутиться тоже не выйдет. Миюки тяжело сглатывает и всё, о чем он думает в этот момент: «О, черт, что я наделал?».
Примечание: первая часть цикла I Belong to You (Mon cœur s'ouvre à ta voix)
(ссылка на вторую часть)
Читать
Download Muse Starlight for free from pleer.com
far away, this ship is taking me far away
Далеко... Корабль уносит меня далеко
По некоторому размышлению Миюки признает, что винить кроме себя ему некого. Предполагалось, что всё это не выйдет за рамки небольшой шутки – как и большинство его выходок. Вот только сейчас в результате он имеет то, что имеет: Фуруя смотрит на него открыто и прямо, а во взгляде читается решимость напополам с волнением. Нечасто увидишь такое лицо у обычно невозмутимого питчера. Миюки не дурак и знает, к чему ведет и слабый румянец на бледных щеках, и почти звенящий от напряжения воздух. Миюки хочет что-то сказать, он должен что-то сказать. Но что?
– Миюки-сэмпай… – начинает Фуруя, и Миюки мельком успевает заметить, как дрожат руки, которые тот быстро сжимает в кулаки, – вы мне нравитесь.
Как обычно, Фуруя говорит тихо. Однако для них двоих слова разносятся по комнате четко и громко. Миюки какое-то время молчит, наблюдая, как Фуруя решительно поднимает взгляд и смотрит прямо в глаза. Надо отдать ему должное: признаться вот так сразу, да ещё не кому-нибудь, а ему… Да уж, в смелости парню не откажешь. Особенно если учесть, какой у Миюки мерзкий характер, так что он легко может выкинуть нечто в таком роде:
– Ась? – в притворном удивлении поднимает он брови. – Спасибо. Я себе тоже нравлюсь.
Он усмехается и окидывает Фурую веселым взглядом:
– Если ты так напрашиваешься на комплименты, то нет, не дождешься, – и потому, что он ужасный человек, который только и знает, как рыть себе могилу, добавляет: – Хотя сегодня, сдается мне, ты и правда подавал неплохо. Контроль всё лучше и лучше.
Невооруженным взглядом видно, как Фуруя расцветает от похвалы. Однако тут же отводит в сторону глаза и раздраженно вздыхает:
– Нет, я вовсе не… – бормочет он, Миюки внутренне выдыхает от облегчения и рассеянно ерошит Фуруе волосы.
– Но выносливость у тебя – отстой. Ты делаешь все упражнения из списка Криса-сэмпая? Смотри, как бы я снова тебя не поймал дрыхнущим в спортзале, а не то…
– Миюки-сэмпай, – громче, чем раньше, обрывает его Фуруя.
В его глазах горит отчаянный огонь, и он – вероятно, подсознательно – подается вперед. Честно говоря, Миюки не рассчитывал на вторую попытку. Его рука на голове Фуруи замирает.
– Я… – в безрассудном порыве выдыхает Фуруя. – Я вас люблю.
Такое не истолкуешь двояко, отшутиться тоже не выйдет. Миюки тяжело сглатывает и всё, о чем он думает в этот момент: «О, черт, что я наделал?».
***
Честно говоря, первое впечатление Миюки о Фуруе не назвать ни однозначно плохим, ни хорошим. Он вклинивается между ним и Савамурой за обедом и просит ловить его подачи. Не то чтобы Миюки хвастался, но ему нередко доводилось слышать подобное – как-никак, а он все-таки многообещающий кэтчер, восходящая звезда бейсбола и все такое. Ну, так его описали в журнальной статье, которая вышла, когда он в первый же свой год попал в основной состав Сэйдо. Однако удивляет его не внезапная просьба питчера, а то, как он её высказывает: низким и ровным голосом, напрямую, без всяких уловок и так спокойно, что Миюки не может понять, наглость это или наивность, когда Фуруя обещает, что во время тренировочного матча не даст никому попасть по мячу. Такое заявление предсказуемо выводит из себя всех старших поблизости, а Фуруя лишь едва заметно удивленно моргает – будто бы не ожидал такой реакции. Н-да, Миюки быстро склоняется в пользу версии с «наивностью».
Мило, конечно, и добавляет искренности просьбе, но поначалу Миюки не отвечает ни «да», ни «нет», только берет его на заметку. Вполне может быть, что первогодка просто бросается громкими словами – как и многие другие игроки. Но когда он действительно сдерживает слово… Это… впечатляет. Так что, когда Фуруя разыскивает его после тренировки, он без лишних слов следует за ним к крытому буллпену, чтобы утолить ещё и собственное любопытство.
Мяч прилетает быстрее и сильнее, чем он ожидает. Разумеется, он его ловит, но по-настоящему привлекает внимание лицо Фуруи. На нём, пораженном, с широко распахнутыми глазами, одновременно читается столько чувств, что легко поверить, будто Миюки – самый удивительный человек, которого Фуруя только видел в жизни. Миюки думает, что если бы Фуруя был чуть более… эмоциональным, то, наверное, заплакал бы.
Ну и ну, такое точно не каждый день увидишь. «Насколько же этот парень хотел, чтобы я поймал его подачу?», – мимоходом задается вопросом Миюки, и совсем чуть-чуть, но сердце его смягчается. «Так и быть», – думает он и решает, что может пойти навстречу своему кохаю и ещё часик позволить бросать, сколько душе угодно.
– Миюки-сэмпай, ещё раз, – говорит ему Фуруя, когда Миюки встает. И это при том, что сам тяжело хватает ртом воздух, а по лбу стекают капли пота. Никакой выносливости, сокрушенно качает головой Миюки. – Ещё один раз, пожалуйста.
– Уже поздно, а завтра утром тренировка, – напоминает Миюки.
– Ещё раз, – склонив голову, повторяет Фуруя. – Пожалуйста.
– У тебя рука дрожит, – указывает Миюки вместо ответа. – Отдохни. Ты же знаешь, что я не последний раз твои подачи ловлю?
Фуруя сглатывает, и на долгое время воцаряется тишина. Миюки почти нарушает её, собираясь спросить, слышал ли тот его вообще, но тут Фуруя молча кивает. Послушно. Хех. Миюки широко ухмыляется. Неплохо, когда тебя уважают.
– Кроме того, – заговаривает он, рассеянно подкидывая мяч в воздух и подходя ближе, – контроль у тебя ужасный. Придется над ним поработать, если хочешь, чтобы я ловил для тебя чаще.
Фуруя испуганно вскидывает голову, и Миюки едва сдерживает усмешку, заметив уязвленный блеск в глазах.
– И выносливость. Аж смотреть жалко, – притворно вздыхает он. – Ты не должен выдыхаться так быстро.
– Я…
– Но, – прерывает он, останавливаясь прямо перед Фуруей и легонько касаясь его лба костяшками пальцев. – У тебя сильная подача. Ты будешь полезен команде.
Миюки знает, что Фуруя довольно замкнут, но несмотря на то, что он мало говорит и редко выражает эмоции явно (в отличие от одного их общего знакомого, фыркает Миюки про себя), на самом деле он весь как открытая книга. Иногда будто ауру излучает, как бы дико это ни звучало. Вот, например, в данный момент воздух вокруг Фуруи будто лучится теплом и радостью. Миюки с удивлением и предельной ясностью осознает, что от простой его похвалы Фуруя уже на седьмом небе.
«Не слишком ли мало тебе для счастья надо, а, Монстрик?» – Миюки мысленно качает головой.
Где-то тут, вероятно, он и должен был сказать себе, что это очень, очень плохая идея.
***
Кое о чем Миюки может узнать или догадаться, просто наблюдая за Фуруей. Он не присматривается к нему пристальней, чем ко всем остальным – в конце концов, он всегда внимательно следит за окружающими, чтобы лучше их понимать. После стольких лет игры кэтчером это уже вошло в привычку. Во время тренировок Фуруя редко с кем-то говорит, в основном лишь с теми, кто подходит к нему сам, когда нужно делать упражнения в паре. И Миюки почти точно уверен, что он ни разу не видел Фурую в группе других ребят, чаще тот стоит в сторонке один. И, если подумать, улыбающимся или смеющимся он его тоже не видел ни разу.
Очевидно, у Фуруи нет никого, кого бы он мог назвать другом. Довольно грустно, если так подумать. Миюки не считает, однако, что Фуруя такой уж нелюдимый, скорее, просто неловкий и слишком прямолинейный и молчаливый – многих это отпугивает.
И он убеждается в этом опять, когда все собираются, чтобы поддразнить Савамуру, а Фуруя стоит поодаль, и Миюки замечает легкую тень зависти в его глазах, желание присоединиться. Она исчезает в тот же миг, но сомнений нет, что с таким характером Фуруе иногда бывает одиноко. Не до конца, но в какой-то степени Миюки может его в этом понять, потому что, сколько бы он ни надевал обаятельную и веселую маску, маской она от этого быть не перестает, а удерживать людей на расстоянии – это он умеет, напрактиковался за многие годы.
Может быть, именно поэтому он и подходит к Фуруе.
– Стесняешься к ним присоединиться? – как бы невзначай спрашивает он, хотя кто бы говорил на самом деле. Он тоже выбивается из компании, но успокаивает себя тем, что в его случае это решение добровольное. – На удивление, люди к нему тянутся. А вот ты всегда себе на уме. Вы и правда разные.
Фуруя к нему даже не оборачивается, но Миюки знает, что попал точно в цель.
– Но… – спустя какое-то время вздыхает он с легкой полуулыбкой. – Я думаю, ты хорош таким, какой есть. Оставайся питчером, поддерживающим команду сильной подачей.
Фуруя всё ещё молчит, но молчание это уже иного рода – атмосфера вокруг словно меняется, становится легче и светлее. Миюки улыбается шире и бросает быстрый взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть удивленное лицо Фуруи. Уже второй раз тот смотрит на него так, будто Миюки его герой и спаситель.
«А он и правда легко ведется на похвалу, – с весельем отмечает Миюки. – Слишком, слишком просто».
– Да, честно говоря, – усмехается он, – и мне веселее вести кучу разных питчеров!
– Миюки-сэмпай, – медленно произносит Фуруя, пока Миюки тихонько хихикает в сторонке, – давно уже думал… у вас ужасный характер.
Однако в голосе не слышно неодобрения, и Миюки ухмыляется: «А Монстрик у нас тоже наблюдательный».
– Да, мне часто это говорят!
***
Фуруя редко первым подходит к кому-то, но одно можно сказать точно: к нему Фуруя подходит часто. Очень часто.
Миюки думает, что он, в общем-то, сам виноват.
Для верности он проверяет свою догадку ещё пару раз, но до чертиков очевидно, что Фуруе нравится, когда его хвалят. До смешного просто предсказать его реакцию, но что ещё хуже, так это то, что он вне себя от счастья от таких малозначащих фраз как: «ты хорошо подавал сегодня» или «твой контроль становится лучше». Поначалу Миюки думает, что для Фуруи это важно потому, что слова исходят от него – кэтчера – но потом замечает, что стоит команде крикнуть «хорошая подача» в конце иннинга, как вокруг Фуруи почти зримым облаком расплывается та же самая довольная аура.
«Нельзя же быть таким простодушным», – Миюки едва не стонет от сочувствия к бедному парню.
Наверное, ему не стоило бы злоупотреблять этим открытием. Ведь Фуруя уважает его куда сильнее, чем других сокомандников. Даже если и игнорирует его замечания порой. Но он прислушивается к советам: он сам видел, как Фуруя бегает по ночам или на рассвете, замечал блеск прозрачного лака на его ногтях. Фуруя не заслужил, чтобы над ним подшучивали ради развлечения.
Но, разумеется, он делает с точностью до наоборот.
Начинает он с малого: обычно после тренировки перечисляет все вещи, над которыми Фуруе нужно поработать (выносливость и контроль повторяются особенно часто), а затем притворно вздыхает и добавляет со снисходительной улыбкой: «Но… ты подаешь всё лучше», и воздух вокруг Фуруи тут же светлеет, как по щелчку выключателя. Он ничего не говорит, но и без того видно, как он взволнован, как готов сделать что угодно, чтобы снова услышать эти слова. Затем из любопытства Миюки решает проверить, как Фуруя воспримет, если в награду он хлопнет его по плечу или погладит по голове – он не может вспомнить, чтобы когда-либо ещё видел на лице Фуруи такое удивленно-блаженное выражение.
Может, это условный рефлекс, как у собаки Павлова, или ещё что, но Фуруя разыскивает его теперь не только после тренировки, чтобы попросить половить мяч, если днем ему побросать не удалось, но также и во время перемен между уроками. В первый раз, когда Фуруя появляется у дверей его класса, это вызывает бурю перешептываний. Он уже начал приобретать определенную славу благодаря своей чудовищной подаче, да и в целом ученики разных классов нечасто пересекаются в учебное время. Как и следовало ожидать, приходит он, чтобы попросить Миюки половить для него перед тренировкой, на что Миюки, после тяжкого вздоха и замечания, что он вообще-то существует не только ради того, чтобы его подачи ловить, соглашается, но только не раньше, чем за полтора часа до начала.
Предсказуемо, лицо Фуруи проясняется тут же, а Миюки старается не выдать своего веселья, изо всех сил сохраняя серьезную мину, пока Фуруя не уйдет. Но тот почему-то медлит, словно чего-то ждет. Так проходит неловкая минута, на протяжении которой Фуруя просто молча стоит, а Миюки недоуменно вскидывает бровь, пока его не осеняет.
О!
– Фуруя, – так ненавязчиво, как только можно, удерживаясь при этом от смеха, заговаривает он. – Сегодня утром ты ведь пробежал все положенные круги вокруг поля? Похоже, твоя выносливость стала чу-у-точку лучше.
От его слов тот мгновенно озаряется счастьем, хотя на лице не появляется ни тени улыбки.
– А, кстати, – как бы невзначай добавляет Миюки, – можешь купить мне колы перед нашей встречей?
Фуруя послушно кивает и коротко кланяется, прежде чем уйти. Миюки едва не прячет в ладонях лицо: насколько же просто им манипулировать. Ему, наверное, стоит прекратить, но боже, с таким характером Фуруя будто сам напрашивается!
Курамочи бесцеремонно прерывает его мысли скептическим смешком:
– Ты его что, дрессируешь?
Миюки бросает быстрый взгляд на сидящего перед ним друга и думает, что правда не стоит так удивляться: несмотря на свою хулиганистую внешность, тот весьма проницателен.
– Что? – оскорбленно переспрашивает он, добавив как можно больше обиды в голос. – Как ты можешь такое говорить? Нежели думаешь, что я бы стал…
Курамочи не верит ему ни на секунду.
– Именно потому, что это ты. Не делай этого.
– Я понятия не имею, о чем ты, – Миюки хранит вид оскорбленной невинности, но то, как дергаются уголки его губ, выдает его с головой.
***
Когда у Фуруи заканчивается первый пузырек лака, подаренный ему Миюки, он приходит за вторым. Миюки стоило бы сказать ему, чтобы шел в магазин и купил сам, но у него есть лишний, потому жестом он приглашает Фурую в комнату. Соседей пока нет, так что они остаются одни: Миюки роется в ящичках и вещах, а Фуруя сидит на коленях на полу в ожидании.
Когда Миюки находит, что ищет, то протягивает лак Фуруе, и тот принимает его молча.
– Что, даже «спасибо» не скажешь? Он вообще-то денег стоит, – приподняв брови, интересуется Миюки.
Фуруя бормочет «спасибо» себе под нос, и Миюки только вздыхает. Нет, правда, почему иногда Фуруя бывает вежливым и послушным, но порой… Он качает головой. Фуруя не двигается с места, хотя вроде бы и получил то, за чем пришел, и Миюки мимолетом думает, что, возможно, он и правда перестарался с дрессировкой, раз без слов похвалы тот теперь и уходить не хочет.
В комнате воцаряется тишина, но Миюки провел с Фуруей уже достаточно времени, и она его больше не напрягает. Он знает, что Фуруя не скажет ничего, если сам не посчитает нужным, но и не уйдет, пока не получит того, чего хочет (даже неосознанно), так что право первого хода дается Миюки, и либо он его сделает, либо они застрянут тут о-о-очень надолго.
– Дай сюда руку, – вздыхает Миюки, садясь. – Ты за ногтями следишь?
Фуруя послушно протягивает ладонь, и Миюки подносит её к глазам. Он внимательно изучает треснувший в прошлый раз ноготь, прозрачный слой лака поблескивает на свету, но теперь, присмотревшись поближе, Миюки отмечает, что нанесен он кое-как. Да, ноготь покрыт полностью и выглядит прочнее, трещин вроде тоже незаметно, но мазки идут вкривь и вкось, да ещё и неравномерно по толщине. Ну, всё понятно. Он встает и роется дальше в поисках ватных палочек и жидкости для снятия лака – правда, надо было раньше догадаться.
– Ты не снимал предыдущий слой, прежде чем красить новый? – спрашивает Миюки, хотя уже знает ответ. – В следующий раз убери сперва вот этим, – дает указания он, протягивая бутылочку Фуруе. – Просто нанеси немного на ватку и сотри лак. Потом подстриги ногти и накрась снова. Понял?
Он дожидается утвердительного кивка и продолжает:
– К слову, красишь ты ужасно. Лучше попроси кого-нибудь помочь.
Фуруя сразу мрачнеет.
– Но, – медленно добавляет Миюки, не сводя с него внимательного взгляда, – ты заботишься о руке, как я тебя и просил. Это хорошо.
Фуруя вскидывает голову мгновенно, в глазах сияет благодарность, но затем происходит то, на что Миюки не рассчитывает – на миг Фуруя опускает взгляд в пол, но тут же поднимает его вновь и смотрит прямо в глаза. Выражение его меняется, в нем всё ещё явно читается тепло признательности, но в этот раз оно словно устремлено на Миюки и приправлено смесью волнения и тревоги – впервые Миюки видит его таким.
В свете ламп в комнате на бледной коже обычно спокойного Фуруи ярко горит румянец. Миюки замирает, отчаянно подбирая слова, но не успевает. Фуруя сглатывает и произносит:
– Миюки-сэмпай… вы мне нравитесь.
***
На следующий день Фуруя пропускает тренировку, и Миюки чувствует себя так, будто только что пнул щенка. Хотя нет, будто щенка пнул, он чувствовал себя вчера, глядя в спину уходящему Фуруе. Сегодня его отсутствие он ощущает скорее как каскад ледяной воды по спине. В конце тренировки Курамочи толкает его в бок.
– Где Фуруя? Будь он хоть при смерти, с трудом верю, что этот да упустил бы шанс подавать, – фыркает он. – Я даже почти уверен, что как-то раз видел его рискующим себе весь мозг вычихать, но все равно ползущим к буллпену.
Заметив, что и другие ребята из команды уставились на него в ожидании ответа, Миюки вздергивает бровь:
– А мне почем знать? Я ему что, хозяин?
– А разве нет? – поддевает Курамочи. – Он же вечно к тебе липнет, Миюки-сэмпай.
Миюки страдальчески закатывает глаза, но пожимает плечами, как ни в чем не бывало:
– Понятия не имею где он. Савамура?
– Откуда мне-то знать? – отзывается тот.
– Вы разве не в одном классе?
– Может, он простудился? Я зайду к нему после уроков, – застенчиво предлагает младший Коминато.
Третьегодки согласно кивают, и все они размеренной рысью устремляются к главному полю, куда для краткого совещания позвал их тренер. Миюки не отстает, усилием воли сохраняя невозмутимое выражение лица, но с каждым шагом чувство вины впивается всё глубже. Он-то точно знает, почему Фуруя решил прогулять сегодня.
Он, вроде как, не ожидал… что Фуруя им увлечется. В романтическом плане.
Все эти ободряющие фразочки и жесты казались забавными из-за резкого контраста, когда сдержанный Фуруя вдруг начинал светиться от счастья. Заставить его что-нибудь сделать было проще простого, это было почти то же самое, как получить добровольного раба. Конечно, у него и в мыслях не было толкать Фурую на что-то реально плохое, отнюдь. Но наслаждаться тем, какой властью обладает он над человеком, когда тот того даже не понимает… иногда Миюки задумывается, что у него явно не всё в порядке с головой, но он с этим уже смирился. Почти.
Но развить эту шутку в реальную влюбленность, а после растоптать чувство, которое сам же и взрастил… Нет, это уже слишком даже для него.
К тому же, речь о Фуруе, социально неловком и застенчивом, у которого, скорее всего, никогда не было девушки… или парня. Миюки морщится как от боли каждый раз, когда вспоминает, как он тогда неуклюже потер шею и откровенно ответил:
– Что ж, я тебя в таком ключе не рассматриваю.
Если быть честным, возможно, он запаниковал тогда. Всё вспоминается как в тумане, заслоненное гнетущим осознанием: «Вот черт, не надо мне было…», но он знает, что в какой-то момент произнес:
– Это как-то повлияет на твои подачи?
Он не хотел, чтобы это прозвучало так, но что сделано, то сделано, в глазах Фуруи мелькнули боль и обида, и он быстро поднялся и склонил голову.
– Простите, что побеспокоил вас, Миюки-сэмпай, – тихо проговорил Фуруя, перед тем как развернуться и выйти.
Миюки не пошел за ним. Так, наверное, было лучше – для самого Фуруи, чтобы тот как можно быстрее смог перерасти своё к нему чувство. Вместо этого он лег обратно на твердый пол и глухо застонал; пузырек лака, бутылочка жидкости и ватные палочки так и остались лежать рядом. Ну надо же, он и не думал, что может пасть так низко.
***
На вечернюю тренировку Фуруя так и не является, но приходит на следующий день. Харуичи утверждает, что, когда заглянул в комнату Фуруи, то нашел его там спящим, и Фуруя его не поправляет, так что все решают, что его просто сморило из-за жары. Миюки лучше знать, но он держит рот на замке и не подает вида, хотя нет-нет и посматривает на Фурую, чтобы проверить, как он там.
Как ни странно, Фуруя ведет себя как ни в чем не бывало, не то чтобы Миюки хочет, чтобы тот впал в депрессию и уныние, но как-то странно и тревожно вспоминать, как Фуруя смотрел на него тогда, и видеть его сосредоточенный взгляд сейчас после четкого и сильного броска прямо в перчатку.
– Отличный бросок! – рассеяно кричит он, кидая мяч обратно.
Теперь, когда Миюки знает о чувствах Фуруи, страшно становится от того, насколько автоматически его глаз отмечает и легкий румянец на щеках, и слегка закушенную губу, но всё исчезает, когда Фуруя готовится бросить следующую подачу, которая опять прилетает точно туда, куда показывает Миюки.
Миюки не знает, что и думать, особенно когда Фуруя находит его после тренировки.
– Миюки-сэмпай, – окликает тот его, когда остальные расходятся. – Можете ещё немного половить для меня?
Миюки вздрагивает.
– Фуруя, – как можно более ровно говорит он, – даже так я тебя не полюблю.
Фуруя замирает, будто ему только что влепили пощечину, и Миюки понимает, что слишком много себе надумал.
– Я… я знаю, – тихим голосом отвечает Фуруя, наконец. – Я просто хотел… побросать. Простите.
Он коротко кланяется и уходит с поля, крепко стиснув в руке мяч. Миюки рвано выдыхает и в раздражении ерошит волосы на затылке. Он без понятия, как лучше поступить: оставить всё как есть или что-то предпринять – ему определенно куда проще иметь дело с людьми и бейсбольными техниками, чем с людьми и их чувствами
.
Хорошо ещё, что он не капитан. Ха, вот это точно было бы проблемно.
***
Осознание, что буквально каждый уверен, что лучше всех с Фуруей ладит именно Миюки, снисходит на него в тот момент, когда на тренировке Фуруя обращается к другому кэтчеру. По привычке, как только тренер говорит разбиться на пары для отработки подач, Миюки подтягивается к Фуруе. Обычно Савамура тренируется с Крисом, а Танба с Мияути, но в этот раз Фуруя подрезает Савамуру и пристально смотрит на Криса.
– Вы можете половить мои подачи, Крис-сэмпай? – спрашивает Фуруя, то ли игнорируя, то ли не замечая бурное возмущение Савамуры.
Однако недовольные выкрики быстро привлекают внимание всех в округе, и Миюки морально готовится к последствиям, когда внезапно все бросают взгляды с него на Фурую и обратно и начинают шептаться.
Крис также обеспокоенно смотрит сперва на Фурую, затем на Миюки и осторожно отвечает:
– Может, в следующий раз. Миюки ждет тебя.
Фуруя оборачивается с таким видом, будто ему в голову не приходило, что Миюки когда-нибудь ещё будет ловить для него. Что просто смешно, учитывая, что они уже довольно давно играют вместе как бэттери.
– Что-то случилось? – мягко интересуется Крис, и Фуруя медленно качает головой.
– Я просто… думал… что Миюки-сэмпай не хочет… – потерянным голосом объясняет он.
Крис бросает на Миюки свой особый взгляд, и Миюки хочется спрятать лицо в ладонях от стыда. Черт, теперь ему придется думать, как это всё позже объяснить. Он вздыхает, подходит ближе и утягивает Фурую за собой – Крис тем временем подзывает Савамуру, чтобы начать, наконец, тренировку. Остальная часть команды тоже возвращается к своим делам, но Миюки нет-нет, да и чувствует на себе обжигающие любопытные взгляды.
– Фуруя, я не говорил, что не стану ловить для тебя, – прямиком заявляет он, как только они оказываются подальше.
Фуруя не отводит глаза.
– Но вчера…
– Ты меня не так понял, – Миюки хмурится, но слегка постукивает Фурую по лбу костяшками пальцев, надеясь, что жест будет расценен как дружеский. – Обязанности питчера и кэтчера никак не связаны с… с… – он пытается подобрать слова, чтобы выразить то, что между ними происходит.
– С другими вещами, – сдается он. – Ясно? До тех пор, пока ты хочешь подавать, я буду ловить твои подачи.
Миюки сам не понимает, почему он так охотно идет на поводу и говорит такие вещи – ведь Фуруя может поймать его на слове, и не видать тогда Миюки и минуты покоя, если тому, например, взбредет в голову бросать день и ночь напролет. Возможно, он просто чувствует себя виноватым из-за чувств Фуруи, или за то, что выразился слишком резко. А может, он всё ещё наслаждается тем, что изучил Фурую так хорошо, что знает, как парой слов моментально поднять ему настроение.
– А сейчас не заставляй меня пожалеть о сказанном. Покажи мне лучшую свою подачу.
Фуруя кивает ему вслед, уходящий к своему месту в буллпене Миюки этого, конечно, не видит, но спиной ощущает его раскаляющую воздух решимость.
***
Миюки давно уже смирился, что он та ещё сволочь, так что его не сильно удивляет то, что он продолжает бросаться словами похвалы в адрес Фуруи, даже при том, что знает, как они на него действуют. Он понимает, что не должен, но не может остановиться. Он бы списал всё на привычку, но в глубине души признает, что он просто ужасный человек, который каждый раз ждет, чтобы Фуруя вновь посмотрел на него блестящими от благодарности глазами. Как-то раз ему удается добиться даже яркого румянца, и Миюки тут же отдергивает руку, которой гладил Фурую по голове, ощутив острый укол вины.
Миюки не уверен, понимает ли Фуруя, что он делает это нарочно, возможно, если бы понимал, то возненавидел бы его, но пока что тот цепляется за его одобрение с удвоенной силой. Что, в свою очередь, провоцирует Миюки выражать его ещё чаще, и это ведет к порочному кругу, в конце которого Фуруя ходит за ним как привязанный. Даже если во время тренировки Фуруя на другом конце поля занят своими упражнениями, в конце он иногда подходит к Миюки только для того, чтобы услышать от него пару теплых слов…
Которые Миюки ему говорит. Даже больше, чем пару.
Миюки ужасный, ужасный человек.
***
Проходит примерно два месяца со дня… признания, когда Миюки натыкается на Фурую, ждущего его у выхода из спортзала, рядом с торговыми автоматами. Уже поздно, и большинство игроков разошлись по своим комнатам, Миюки задержался, чтобы обсудить кое-что с Крисом, и он самую малость удивлен, увидев Фурую. Хотя, может, и нет. С ним Миюки уже ничему не удивляется.
– Нет, нет, я не собираюсь ловить твои подачи в такой час, – подчеркнуто шутливо отмахивается он, надеясь избежать ещё одного недопонимания. Они все-таки уже в старшей школе. Не хватало ещё, чтобы всё вылилось в дешевый подростковый скандальчик.
Однако Фуруя пропускает шутку мимо ушей и просто протягивает вперед правую руку.
– Начинает болеть, – сообщает он.
Миюки тут же вспоминает, что, уходя, Фуруя не забрал с собой лак, и он тоже виноват, что забыл и не передал его ему потом. Миюки берет руку и пытается рассмотреть ноготь указательного пальца, но при таком тусклом свете сделать это нелегко. Со вздохом он разворачивается и ведет Фурую за собой в общежитие.
– Надо было раньше сказать, – отчитывает он на ходу. – Почему ты просто не пошел и не купил лак сам?
– Я забыл марку, – объясняет Фуруя ему в спину.
– Марка не важна, – качает головой Миюки, – главное, чтобы был для укрепления ногтей. Только попробуй ещё раз руку повредить – я лично прослежу, чтобы тебя на следующую игру на горку не пустили.
За спиной воцаряется гробовая тишина, однако Миюки знает, что Фуруя его понял. Хотя у него и нет полномочий, чтобы не пустить Фурую на игру, но Фуруе-то об этом знать не обязательно. Однако он хочет добиться четкого ответа.
– Ты меня слышал? – оборачивается он.
Вот только Фуруя на него не смотрит. Он опустил глаза и буравит взглядом пол. Миюки тут же замирает посреди коридора. Света здесь куда больше, и до Миюки доходит, что всю дорогу он держал Фурую за руку. По пальцам Фуруи пробегает мелкая дрожь, но он сжимает их крепко, отказываясь отпускать.
Лихорадочный румянец на обычно бледном лице наполняет Миюки острым чувством вины – Фуруя избегает его взгляда, вместо этого изучая носки кроссовок.
– Фуруя…
– Мы ещё не пришли.
Миюки удивленно открывает рот, но Фуруя прерывает:
– В вашу комнату.
Миюки долго смотрит на него и затем тяжело вздыхает. Он ведет Фурую за собой и выуживает одной рукой ключ из кармана. Другую руку Фуруя так и не отпускает. Соседей по комнате как обычно нет – иногда он всё-таки задается вопросом, где же они вечно шляются так поздно – однако сейчас, затягивая Фурую внутрь и запирая дверь, он как никогда рад их отсутствию.
Как и было обещано, Фуруя тут же разжимает пальцы и отступает на шаг.
Миюки открывает было рот, чтобы сказать, что вообще-то есть некие рамки, и неплохо бы их соблюдать, но Фуруя успевает первым:
– Миюки-сэмпай, почему вы это делаете?
– Делаю что? – в замешательстве переспрашивает Миюки.
– Так много мне позволяете, – отвечает Фуруя в лоб. – Всегда говорите то, что я хочу услышать, всегда соглашаетесь помочь мне, когда я прошу. Всегда.
Ударение, которое он делает на последнем слове, заставляет Миюки, уже готового было возразить, что он просто заботится о младшем товарище, тут же замолчать и внимательней посмотреть на Фурую. Тот выглядит на удивление спокойным, словно сообщает очевидный напрашивающийся вывод. Словно последние пару месяцев он специально разыскивал Миюки под разными предлогами, и пока тот снисходительно раздавал Фуруе комплименты, думая, что наблюдает за его реакцией, всё это время сам наблюдал за ним…
– О чем ты говоришь? – несмотря на странное давящее чувство, Миюки удается правдоподобно изобразить удивление. Раньше он считал это чувство виной, однако же сейчас, когда оно становится сильнее, он уже не очень уверен, что это именно она. А не что-то похуже.
Вместо ответа Фуруя берет руку Миюки и кладет её себе на голову. Миюки инстинктивно проводит пальцами по гладким волосам – и тут же замирает, осознавая, что творит.
– Мне нравится, – сообщает Фуруя, так и держа Миюки за запястье, и да, Миюки это знает.
Он знает это с такой ясностью, потому что и делал так именно потому, что знал, что Фуруе это нравится.
И Фуруя это понимает.
– Я… – запинается Миюки. – Я… я…
Язык не слушается. В голове кавардак – он знал, что он странный и плохой человек, раз ему нравится, что Фуруя едва ли не мурлычет как кот по одному его слову, потому что ему нравится видеть восхищение на его спокойном лице, потому что ему очень, очень нравится его постоянное внимание и привязанность. Условный рефлекс – так он когда-то сказал? Возможно, всё это время он притворялся, что вырабатывает рефлекс у Фуруи, чтобы привязать его к себе, но в итоге привязался к нему сам?
Долгое время они оба молчат, наконец, Миюки убирает руку с головы Фуруи – тот ему не мешает. Миюки опускается на пол, и с губ его слетает невеселый смех. Впервые он позволяет кому-то увидеть себя таким, Фуруя садится рядом и тихо ждет.
Есть веская причина, почему на людях Миюки ведет себя так – легкомысленно, весело, едва ли не нагло – потому что это позволяет людям верить, что они его знают, но не дает им по-настоящему его узнать. И его это более чем устраивает. Сейчас же под взглядом Фуруи он чувствует себя словно раздетым, он старательно отводит глаза, изучает стену, пытается выровнять дыхание, пока разум отчаянно силится придумать, что же делать дальше. Он чувствует, как контроль над ситуацией, который он всегда так старался удержать, сейчас утекает, как песок меж пальцев, ему нужно время всё обдумать, оценить, решить, действительно ли он хочет оттолкнуть Фурую от себя, когда очевидно становится, что истинное его желание прямо противоположно.
– Я честно не знаю, чего ты от меня ждешь, – наконец, произносит Миюки.
Фуруя смотрит прямо на него:
– Ещё раз.
– Что?
Фуруя тянется к руке Миюки – лишь слабая дрожь в пальцах выдает его волнение.
– Ещё раз, – повторяет он. Позвольте мне. Ещё раз.
Так же, как он всегда просит Миюки поймать ещё одну подачу.
– Пожалуйста.
I just wanted to hold
Я хотел лишь удержать