Оригинал: resistance © aozu, разрешение получено
Переводчик: Lucille.
Бета: Акрум
Тип: слэш
Персонажи: Миюки Кадзуя/Фуруя Сатору
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Размер: 5 147 слов оригинала/4 513 слов перевода
Cаммари: «Вот дерьмо», – Курамочи слабо сглатывает, а в памяти его всплывает сцена с сегодняшней тренировки, где с самодовольной ухмылкой Миюки хвалит Фурую и гладит по голове, а на щеках того виден такой же румянец, который, как Курамочи теперь понимает, вызван совсем не усталостью. «Миюки, что ты наделал?!» – стонет Курамочи про себя.
Фуруя быстро опускает глаза, но затем поднимает их вновь и твердо смотрит прямо на Курамочи.
– Сэмпай, вы мне поможете?
И что прикажете на это отвечать?
Примечание: вторая часть цикла I Belong to You (Mon cœur s'ouvre à ta voix)
(ссылка на первую часть)
Читать
It could be wrong, it could be wrong
Это могло, могло быть неправильно
Это могло, могло быть неправильно
Когда однажды после обеда Фуруя подходит к нему в столовой, Курамочи не задумываясь сообщает:
– Миюки разговаривает с тренером, и, похоже, это надолго.
Однако, к его удивлению, Фуруя лишь смотрит недоуменно:
– Я не Миюки-сэмпая ищу.
– О… – Курамочи растерян не меньше. – Ладно. Так чего тебе надо?
Фуруя нечасто – скорее, вообще впервые – заговаривает с ним; хотя Курамочи в обязательном порядке хлопает его по спине и всячески поддерживает на матчах, но до этого Фуруя как-то не стремился вести с ним светские беседы. Он вообще не из разговорчивых, и Курамочи это более чем устраивает – хватит и одного Савамуры на команду. Значит, случилось что-то… необычное, что заставило Фурую обратиться к нему, отчего у Курамочи тут же зарождаются самые нехорошие подозрения. Ведь обычно Фуруя подходит только к Миюки. Ну, насколько ему известно. Порой кажется, что Фуруя у Миюки на невидимом поводке, и тот вертит им как хочет, будучи у него любимым кэтчером и пользуясь этим.
Секунду Фуруя колеблется, словно борясь с робостью – это что-то новенькое – прежде чем открыть рот:
– Что нравится Миюки-сэмпаю?
Среди кучи вопросов, которые Курамочи мог бы ожидать от Фуруи – все так или иначе связанные с бейсболом – этого он не ждал точно.
– Чего?
Фуруя только молча смотрит, пока Курамочи, уставившись в ответ, хмурит брови.
– Что Миюки… нравится? – переспрашивает он, и Фуруя кивает. – Э-эм… – он хмурится сильнее. – Почему ты меня-то об этом спрашиваешь?
Ну да, они с Миюки в некотором роде… друзья. Когда тот не ведет себя как полная задница, однако он не может сказать, что они так уж близки.
– Миюки-сэмпай проводит с вами много времени, – бесхитростный ответ.
Это потому что они в одном классе и деваться ему некуда, разве нет? Но, в конце концов, Курамочи сдается и наклоняется вперед, подперев щеку ладонью.
– Так и быть, – выдыхает он, не желая вдаваться в детали дружбы и взаимоотношений. – Но… что ты имеешь в виду под «нравится»? Ты ему подарок, что ли, ищешь? До его дня рождения ещё уйма времени.
Фуруя неловко ерзает на месте и отрицательно мотает головой:
– Не подарок, – отвечает он и опускает глаза, выуживая что-то из кармана.
Это оказывается свернутый лист бумаги. Фуруя смотрит в него какое-то время, прежде чем вновь обратить внимание на Курамочи.
– Фильмы.
Курамочи смотрит удивленно.
– Фильмы? – разражается он хохотом. – Ты его что, на свидание пригласить собрался?
Разумеется, Фуруя над шуткой не смеется, Курамочи слегка разочарован, но это же Фуруя – он многого и не ждет. Но затем… тот кивает. Курамочи давится смехом.
– Стой. Я… я пошутил, – сквозь кашель выдавливает он. Он наклоняется ближе, буравя Фурую пристальным взглядом, однако того это, кажется, нисколько не пугает, он смотрит прямо, не отводя глаз.
– Ты серьезно, – заключает, наконец, Курамочи, уставившись вперед и всё ещё до конца не веря. – Какого черта, ты что, серьезно?! – взрывается он, привлекая внимание пары людей, до сих пор крутящихся в столовой.
Под столом Фуруя сжимает руки.
– Сэмпай… – произносит он, но Курамочи не слушает. Взяв его за руку, он вытаскивает Фурую из столовой подальше от любопытных глаз.
– Фуруя, – осторожно заговаривает он, убедившись, что они достаточно далеко, – что Миюки с тобой сделал?
Но тот лишь смотрит непонимающе, и Курамочи в раздражении трет шею.
– Ладно, забудь. Но давай кое-что проясним: тебе… нравится Миюки?
Кивок.
– И ты хочешь пригласить его… на свидание? – он морщится непроизвольно.
Ещё кивок.
Курамочи кажется, что он попал в какую-то параллельную реальность, потому что – что это за фигня: у него острое зрение, и он понимает, что румянец у Фуруи на щеках совсем не из-за жары. Ему стоило этого ожидать? Вероятно, стоило, видя, как Фуруя постоянно ходит за Миюки, но опять же, он как-то всегда думал, что единственная любовь Фуруи это горка, а не кэтчер. Он даже не подозревал, что Фуруя вообще может испытывать сильные чувства к человеку. Окей, возможно, это уж слишком жестоко, но Фуруя всегда был зациклен на мяче… который ловит Миюки.
Дерьмо.
«Вот дерьмо», – Курамочи слабо сглатывает, а в памяти его всплывает сцена с сегодняшней тренировки, где с самодовольной ухмылкой Миюки хвалит Фурую и гладит по голове, а на щеках того виден такой же румянец, который, как Курамочи теперь понимает, вызван совсем не усталостью. «Миюки, что ты наделал?!» – стонет Курамочи про себя.
Фуруя быстро опускает глаза, но затем поднимает их вновь и твердо смотрит прямо на Курамочи.
– Сэмпай, вы мне поможете?
И что прикажете на это отвечать?
Миюки, ну что за херня.
***
– Миюки, ну что за херня?! – первое, что слышит Миюки, открывая Курамочи дверь после града обрушившихся на неё ударов.
Стоя у порога без очков, Миюки прячет зевок.
– Тебе чего? Я спать собирался.
– Я говорил тебе этого не делать! – обвиняюще наставив на него палец, Курамочи едва не шипит от злости.
– Понятия не имею, о чем ты, – невозмутимо сообщает Миюки, разворачиваясь и направляясь к кровати. Дверь он, однако, оставляет открытой.
Курамочи раздраженно пыхтит и заходит, захлопнув дверь за собой. Странно, но соседей Миюки никогда нет в комнате. Он, честно говоря, даже не уверен, что те вообще существуют. Но сейчас его это волнует меньше всего – после того, как он битый час провел с Фуруей, неловко пытаясь придумать… что-нибудь… для него. Потому что он хороший и надежный сэмпай, в отличие от некоторых разлегшихся тут сейчас. Состроив гримасу, Курамочи со всей силы пинает Миюки в бок.
– Козел. Я просто поверить тебе не могу, – голосом, обещающим убийство, произносит он, усаживаясь у кровати. – Боже! Да я сам себе не верю! – бормочет он и утыкается в колени лбом.
– Я всё ещё не представляю, о чем ты говоришь, – лениво отзывается Миюки.
– Я говорю о тебе и твоем щеночке на поводке, – Курамочи откидывает голову и со всей серьезностью сверлит Миюки взглядом. – Миюки. Ты должен это прекратить.
Долгое время царит тишина, которую прерывает шелест простыней, и Миюки соскальзывает с кровати, чтобы усесться рядом с Курамочи на пол. Он опять зевает, но в голосе его уже не слышно сонливости.
– Да ладно тебе, это просто небольшое развлечение, – отвечает он, шаря рукой в поисках очков, пока Курамочи не сует их ему прямо в ладонь. – Ничего страшного же не случилось.
– А вот тут ты не прав, – возражает Курамочи. – Случилось. Очень даже.
– Например? Когда Фуруя меня слушается, то подает лучше, команда играет лучше. Все в выигрыше, – пожимает плечами Миюки, и хоть хвастовства вроде и не слышно, Курамочи всё равно борется с желанием его стукнуть.
Кажется, нет иного пути объяснить всю дерьмовость ситуации, кроме как сказать напрямик:
– Ты нравишься Фуруе.
– И ладно… – Миюки смотрит на него в ответ. – Я себе тоже нравлюсь.
– Гад, ты же понимаешь, в каком смысле, – рычит Курамочи, пихая Миюки локтем. – Знаешь, чем я занимался весь прошлый час? Придумывал план, потому что Фуруя, – с нажимом произносит он, – хочет пригласить тебя на свидание, в плане на настоящее, чтоб его, свидание, фу, что за нахрен.
Он говорит всё громче и быстрее, раздражение прорывается сквозь слова.
– Короче, это всё зашло слишком далеко, что бы ты там не делал – прекрати сейчас же.
Миюки избегает его взгляда и неловко чешет затылок.
– Ха, неплохо знать, что у Фуруи есть и другие интересы помимо бросания мяча, – как бы мимоходом отмечает он, и Курамочи замирает, не веря своим ушам.
– Т-ты собираешься позволить ему сводить тебя на свидание? Миюки, ты издеваешься?
Миюки пожимает плечами:
– А что плохого? Эй, еда на халяву!
– «Плохого», – уже теряя терпение, объясняет Курамочи, – тут то, что ты разобьешь его хрупкое сердце. У парня всё серьезно. К тебе. Фу. Гадость.
– Фуруя не такой хрупкий, как ты думаешь, – рассеянно роняет Миюки и тут же внутренне сжимается, готовясь к неминуемой буре.
– Т-ты… – медленно выдыхает Курамочи, гнев искажает лицо, когда он хватает Миюки за ворот футболки и притягивает ближе. – Ты знал.
– Ну-у…
– Как давно?
– Курамочи…
– Твою мать, Миюки, как давно?
Миюки кривится и отталкивает Курамочи подальше от себя.
– Где-то месяца четыре.
– Четыре… – эхом откликается Курамочи, и речь его прерывается нечленораздельным звуком искреннего возмущения. – Так какого черта ты тогда его поощряешь?! – взрывается он и хорошенько стукает Миюки в грудь. – Если только не…
Он внезапно замолкает, глаза расширяются, пальцы разжимаются, и футболка выскальзывает из рук.
– Эй, капитан. Ты что, и правда?..
– Всё… всё сложно, понимаешь? – неохотно отвечает Миюки, но само собой, с Курамочи такие штуки не пройдут.
– Вот уж не думал, что ты западешь на Фурую.
Миюки недовольно хмурится:
– Я на него не запал.
– Тогда как ты называешь… то, что ты там делаешь, а?
– Я уже сказал, – Миюки морщится и скрещивает на груди руки, – всё сложно.
Курамочи издает звук – что-то между фырканьем и смешком – но с ворчанием отодвигается и усаживается по-турецки. Порой он Миюки совсем не понимает – именно потому и не считает, что они такие уж близкие друзья, не тогда, когда он понятия не имеет, что за фигню тот творит. Нет, не тот Миюки, которого видят каждый день остальные, а вот этот, бестолковый, несуразный придурок, принимающий худшие решения из всех возможных.
– Я думаю, это ты всё усложняешь, – поджав губы, напрямую заявляет Курамочи. – Я… – он хочет что-то добавить, но затем смолкает. – На самом деле, я не хочу знать, что там у вас с Фуруей происходит, но если из-за тебя он не сможет нормально подавать, и мы упустим наш шанс попасть на национальные…
Произнесенную низким голосом угрозу он для пущего эффекта приправляет похрустыванием пальцев.
– Ой, да ладно, он подает лучше из-за меня, и ты это знаешь, – с широкой ухмылкой фыркает Миюки.
– Самодовольный ублюдок.
***
Фуруя хочет позвать его на свидание? Неожиданно. Два месяца прошло с того дня, как они держались за руки в его комнате, и с тех пор ничего нового между ними не произошло. Во многом потому, что случилось много другого: это выдался безумный сезон, в котором они проиграли Иноширо в жестокой борьбе, была сформирована новая команда, а на Миюки взвалили должность капитана (какая ирония, а), так что у них просто не было времени для… чего-то ещё. Фуруя всё так же время от времени вылавливает его для дополнительных тренировок, но так повелось с самого начала и уже вошло у них в привычку, как и отпускаемые Миюки мимоходом замечания об улучшившейся форме или контроле.
Как только Миюки постепенно принял тот факт, что ему нравится внимание Фуруи, а Фуруя рад его ему оказывать, они достигли удобного «статуса кво», где никто не давит и не требует большего, и Миюки это вполне устраивало.
Но свидание? Это уже определенно подача в его сторону и проявление инициативы.
Миюки должен признать, что большого опыта по этой части у него нет; он изредка ходит на смешанные свидания за компанию с парнями из класса, да и девочки из Сэйдо пару раз признавались ему. Но его голова всегда была слишком забита бейсболом, чтобы найти силы и время на какие-то романтические отношения – а усилий там требуется немало, это он узнал по опыту, когда пару раз пытался встречаться с девочками ещё в средней школе. Нет у него времени на такие глупости, когда надо посмотреть матч, чтобы проанализировать игру будущих соперников, или когда он допоздна задерживается в буллпене, ловя подачи.
Однако свидание с Фуруей? Это немного другое, может, отчасти потому, что у Миюки не получается вообразить себе Фурую, приглашающего его куда-то – он тихонько смеется, пытаясь представить, что и как тот будет говорить или куда он его позовет; хм, разве ему не Курамочи с этим помогал? Миюки любопытно, но Курамочи наотрез отказывается обсуждать эту тему, так что Миюки ничего не остается, кроме как ждать.
И он ждет и ждет целых три недели, на протяжении которых думает, что вот сейчас-то Фуруя точно задаст тот самый вопрос, но каждый раз всё заканчивается просьбой половить подачи. К концу третьей недели Миюки сам себя почти ненавидит – потому что, какого черта, он действительно предвкушает, когда же Фуруя его пригласит, и собственное нетерпение действует на нервы, особенно когда он даже не до конца уверен, как ему стоит относиться к чувствам Фуруи к нему.
Подобные мысли вертятся в голове и тогда, когда, возвращаясь из ванной, он замечает на своем пороге ждущего его Фурую. На нем обычные штаны и футболка, и он что-то сжимает в руке, но издалека Миюки не видит, что там.
Подходя ближе, Миюки вопросительно вздергивает бровь:
– Фуруя? Ты что-то хотел?
Фуруя смотрит на него с мрачной решимостью, и Миюки думает: «Вот оно!». Вот только Фуруя разжимает ладонь и показывает Миюки… бутылочку лака для ногтей. Миюки с особой жестокостью засовывает бурлящее разочарование куда поглубже. Он не расстроен, вовсе нет, он просто… Он не должен… А, ну его.
– Когда я сказал найти кого-нибудь, я не имел в виду «меня», – сухо замечает он, однако открывает дверь и запускает Фурую внутрь.
Тот заходит и без лишних слов садится на пол – ровно на то же место, что и в прошлый раз. Бросив полотенце на стул, Миюки присоединяется к нему. Жестом он показывает Фуруе подать руку и внимательно изучает её, поворачивая под светом лампы и так и этак: ногти аккуратно подстрижены и покрашены, никаких следов надломов и трещин.
– Очень хорошо, продолжай в том же духе, – кивает он одобрительно.
Ему даже не надо поднимать голову, чтобы чувствовать, как Фуруя тут же загорается от его похвалы, Миюки прячет ухмылку.
– Оставь так руку и не двигайся, – командует он, кладя ладонь Фуруи себе на колено и отвинчивая крышку лака.
Острый запах этилового спирта ударяет в нос, когда он мазок за мазком покрывает слоем каждый палец. С правой рукой он управляется быстро и показывает протянуть другую – покраска ногтей дело совсем нехитрое, стоит только наловчиться немного, а опыта у Миюки в этом деле немало. Всё это время Фуруя молчит, но ничего другого Миюки от него и не ждет, и оттого вздрагивает и оставляет неаккуратную линию на безымянном пальце, когда внезапно тот произносит:
– Миюки-сэмпай, вы свободны в это воскресенье?
Миюки тянется за бумажными салфетками и без особого успеха пытается стереть лак с кожи – ну и ладно, всё равно он прозрачный, смоется.
– И зачем я тебе в воскресенье понадобился? – спокойным голосом спрашивает он, докрашивая мизинец.
В этот раз Фуруя не отвечает; завернув крышку, Миюки поднимает глаза и замечает слабый румянец на его щеках. Он знает, что в аду ему должно быть уготовано особое местечко за всё, что он делает с Фуруей, но право слово, наблюдать за тем, как он, обычно такой спокойный и сдержанный, нервно кусает губу и отводит глаза, того стоит.
– Ф-фильм. И торт, – немного нерешительно отзывается Фуруя.
Фильм Миюки ещё понимает, но…
– Торт?
– Он сладкий, – поясняет Фуруя. – Миюки-сэмпай, вы не любите сладкое?
На самом деле, Миюки к сладкому когда как, но торты и пирожные он ест нечасто… это Курамочи постарался и подсказал?
– Да нет, я нормально к нему отношусь. А какой фильм ты собираешься смотреть?
– Любой, какой вам нравится.
– Ну-у… – задумчиво тянет Миюки, – сейчас в кино не идет ничего, что мне было бы интересно. Я бы в воскресенье лучше поспал, раз уж у нас в субботу тренировочная игра.
О да, особое местечко, у самых печек…
Фуруя замолкает и сглатывает, затем выпрямляется, садясь в официальную сейдза. Глядя на сжатые в кулак руки, Миюки про себя оплакивает свежевыкрашенные ногти, но затем поднимает глаза и понимает, что Фуруя опять смотрит на него так…
– Пожалуйста, Миюки-сэмпай, сходите со мной на свидание в воскресенье.
Напрямую произнесенные Фуруей слова отчего-то заставляют Миюки замереть. Голос не слушается, когда он пытается выдавить ответ – это словно дежа-вю: вот он небрежно отмахивается от всех стараний Фуруи, чтобы только посмотреть, как далеко тот готов зайти, но Фуруя не отступает, раз за разом встречая вызов с высоко поднятой головой.
Миюки быстро отводит глаза, молчание затягивается. Кажется, будто Фуруя опять видит его насквозь. Губы размыкаются, чтобы произнести: «нет», в голове заевшей пластинкой с голосом Курамочи звучат слова: «Это всё зашло слишком далеко, что бы ты там не делал, прекрати сейчас же», – и Миюки знает, что тот прав, но когда Фуруя придвигается ближе, и Миюки видит его решительный взгляд, устремленный на него и только на него, он просто… не может.
– Если… – с тщательно приклеенной ленивой улыбкой произносит он. – Если во время тренировочной игры в субботу ты за все свои иннинги не сдашь ни рана, то я подумаю.
Будто одолжение делает.
Он поднимает лак и протягивает Фуруе обратно.
– Удиви меня, Монстрик.
***
Начало игры у Фуруи всегда слабое, но даже Миюки удивлен, когда не проходит и десяти минут, а Фуруя уже сдает очко. «Вот и плакало наше свидание…», – с беспокойством думает он, подбрасывая мяч в руке, прежде чем кинуть его Фуруе на горку.
– Не переживай! – кричит он и садится обратно.
Их нынешняя команда после ухода третьегодок, к сожалению, не так сильна, так что Миюки многого и не ждет, но он все-таки думал, что если они будут играть как на тренировке, то есть неплохие шансы на победу. Но сперва нужно, чтобы их ас поддерживал в команде боевой дух, а не творил черте что, пропуская ран в первые же десять минут.
«Фуруя, расслабься, – Миюки смотрит пристально и передвигает перчатку. – Подавай ниже».
Фуруя делает глубокий вдох, поднимает ногу, рука мелькает в воздухе и выпускает мяч. Который летит совсем не туда. Миюки в последнюю секунду успевает не упустить его за спину к забору.
– Бол!
Миюки хмурится, кидает Фуруе мяч и ставит перчатку на то же место: «Сюда!». Фуруя выдыхает опять, размахивается и кидает. В этот раз подача летит куда нужно, только вот куда медленней, чем обычно – скорее просто небрежный бросок, а не подача питчера – который бэттер, разумеется, с легкостью выбивает высоко в воздух.
Миюки едва не скрипит зубами, когда видит, что Фуруя все ещё стоит на месте и провожает белую точку глазами.
– Фуруя, базу прикрой! – кричит он ему.
Раннер пробегает первую базу, и Миюки внутренне замирает, наблюдая, как Курамочи наконец-то подхватывает отскочивший от земли мяч и бросает в сторону второй. Харуичи на месте, ловушка широко распахнута и он готов принять пас, но раннер всё ближе, и на доли секунды все задерживают дыхание…
– Сэйф!
Со скамьи Сэйдо доносится общий стон разочарования. Миюки кидает взгляд на дагаут, но тренер Катаока лишь задумчиво смотрит на Фурую, так и застывшего в ступоре посреди поля.
– Тайм! – Миюки поспешно делает жест в сторону судьи, срывает маску и со всех ног спешит на горку.
– Фуруя, что ты творишь? – он старается контролировать голос, но и сам слышит прорывающиеся нотки нетерпения.
Да, конечно, у Фуруи слабое начало игры, но это уже переходит все границы.
Фуруя опускает глаза.
– Я… Я думал…
Миюки внимательно наблюдает за ним, пытаясь уловить смысл за несвязными словами. После пары секунд молчания Фуруя поднимает взгляд – и внезапно Миюки поражен, какими потерянными тот выглядит.
– Я просто хотел… чтобы Миюки-сэмпай…
Миюки быстро оглядывается и тяжело вздыхает. Слова оставляют горький привкус во рту, но он всё равно отвешивает Фуруе легкий подзатыльник:
– Ты играешь из-за меня или потому, что хочешь стоять на горке? – низким голосом спрашивает он, пронзая Фурую взглядом. – Если тебе плевать на игру, я попрошу тренера заменить тебя на Савамуру или Каваками.
Это, кажется, приводит Фурую в чувство, воздух вокруг него начинает искриться от напряжения.
– Я буду подавать.
Миюки окидывает его быстрым взглядом и кивает, но прежде чем вернуться к дому, он останавливается на миг:
– Я не просил тебя делать ничего сверх того, что ты и так обычно делаешь. Лучше всего ты подаешь, полагаясь на свою силу. Не думай слишком много. Подавай, а остальное предоставь мне.
Кажется, при этих словах выражение лица Фуруи ничуть не меняется, но Миюки лучше знать. Он наклоняется ближе и шепчет:
– Удиви меня этим, и позже получишь кое-что взамен.
Миюки возвращается на своё место, спиной ощущая горящую сосредоточенность Фуруи. Повезло, что Курамочи сейчас в поле далеко от них, не хватало ещё от него выслушивать, что именно с ним не так, раз он продолжает так поступать с Фуруей – он и сам всё понимает, но не может остановиться. Следующий бэттер заходит в бокс, и Миюки широко раскрывает перчатку; на губах играет легкая ухмылка.
Покажи мне свою лучшую подачу, Фуруя.
Удиви меня.
Фуруя поправляет бейсболку, делает вдох – рука со свистом рассекает воздух.
***
Идет верх седьмого иннинга, когда Фурую заменяют. Он тяжело дышит, хватая воздух ртом и с трудом заставляя одеревеневшие мышцы работать и дотащить ноги до базы, но к нему уже спешит Маедзоно и хлопает по спине, не рассчитывая силы, а Курамочи с широкой усмешкой обхватывает за плечи.
– Отличная игра, Фуруя!
– Хорошая подача!
– Фуруя, ну ты и монстр! – Курамочи смеется и ерошит ему волосы.
Фуруя позволяет себе расслабиться и окунуться в тепло похвалы за хорошо проделанную работу. Он достойно держался шесть иннингов, кроме первого, и не сдал за них ни очка. И подачи в основном попадали в страйк – низко и сильно. Звук мяча, ударяющегося о перчатку Миюки, вновь и вновь отзывается приятным эхом в груди.
Савамура озаряет его сияющей улыбкой и протягивает перчатку:
– Фуруя, мяч!
Фуруя крепче сжимает пальцы – это глупо, он сам знает, но терпеть не может отдавать мяч кому-то. Он на пробу поводит плечами.
– Я ещё могу подавать.
– Ты и стоять-то сам не можешь, – подкалывает Харуичи, скрывая улыбку ладонью.
Фуруя смутно осознает, что Миюки поддерживает его под левую руку (под правую уже подхватил Курамочи). Миюки сокрушенно качает головой, но улыбается при этом:
– Ты сам виноват, что выносливости нет и в помине. Не обязательно было всю дорогу бросать прям со всей силы.
Фуруя мрачнеет и неохотно опускает мяч в протянутую перчатку, игнорируя вопль радости Савамуры, поднявшегося на горку, с которой только что прогнали его. Миюки дотаскивает его до ближайшей скамьи, и кто-то оборачивает холодный компресс вокруг плеча, но вскоре всеобщее внимание возвращается к полю, где Харуичи выходит на биту. Красивый и чистый хит-энд-ран, и Фуруя поднимает глаза, когда Миюки хлопает его по плечу и встает, готовясь к своей очереди.
– Отличная работа, – обернувшись, говорит он с мягкой улыбкой и уходит, чтобы взять биту.
Фуруя молча смотрит ему вслед, жар обжигает щеки, пальцы сжаты до боли.
***
Миюки уже и забыл, что обещал Фуруе что-нибудь за хорошую игру, и не вспоминает до тех пор, пока после ужина Фуруя молча не следует за ним обратно к общежитию. Миюки задумчиво чешет затылок, но все-таки решает, что лучше им поговорить без посторонних в его комнате, так что идет прямо к двери. Фуруя за ним, но Миюки не ожидает, что тот первым прервет молчание:
– Миюки-сэмпай, я…
– Хм-м? – поворачивается Миюки.
Фуруя сглатывает, но в лице не видно нервозности или волнения – только твердая решимость.
– Следующая игра. Я не сдам ни очка.
Обещание произнесено негромко, но четко и ясно и, что важнее, также ясно и то, что он под ним подразумевает. Миюки колеблется, решая, отмахнуться ли от него или принять вызов как он есть, признать, что понимает, что скрывается за словами. Мимоходом он осознает, что они стоят посреди коридора, он смеряет Фурую спокойным взглядом, и Фуруя встречает его, не дрогнув – открыто и честно.
Миюки задерживает дыхание: «Я не могу сказать «нет» этому взгляду».
Он первым разрывает повисшее между ними напряжение и делает шаг к двери.
– Увидим на следующей неделе.
Как обычно, в комнате никого, Фуруя смотрит с легким недоумением, когда Миюки придерживает дверь. Миюки вопросительно склоняет голову, и тот нерешительно заходит и садится у кровати, где Миюки присоединяется к нему, опускаясь на пол со сдавленным вздохом, когда уставшие после игры мышцы протестующе ноют в ответ.
Какое-то время они оба хранят молчание. Миюки наслаждается тишиной, которую ему сложно было получить, когда третьегодки любили заваливаться в его комнату, наполняя всё вокруг себя гулом голосов и суетой. Когда он с Фуруей, тот просто сидит и терпеливо ждет его шага и это… даже приятно, когда есть время собраться с мыслями без давления и спешки. Миюки откидывает голову на матрас и вполоборота смотрит на Фурую.
– Первый иннинг был ужасен, – без обиняков заявляет он, игнорируя расползающуюся вокруг мрачную ауру. – О чем ты думал, когда подавал?
Фуруя изучает пол под ногами.
– Контроль, – спустя какое-то время сознается он. – Ритм. Выносливость.
– И об этом нужно помнить, – кивает Миюки, – но не в ущерб всему остальному. Чтобы мяч летел низко, нужно полностью опускать руку при броске. Особенно с твоей-то силой, если отпустишь раньше времени, подача улетит ещё выше, – поясняет он, хотя уверен, что что-то такое он когда-то уже говорил.
– Также, – Миюки задумчиво смолкает, – поспешность ни к чему хорошему не приведет. Всегда есть следующий раз.
При этих словах Фуруя поднимает голову и смотрит удивленно. Уголки губ Миюки еле заметно ползут вверх, и он добавляет снисходительно:
– Но как бы там ни было, последние иннинги… меня немного впечатлили. – И наблюдает, как Фуруя тут же жмурится, как довольный кот.
Миюки наклоняется ближе, уже явно вторгаясь в личное пространство.
– Я обещал, что ты получишь кое-что в награду, верно? – шепчет он.
Фуруя смотрит прямо в глаза, но когда Миюки облизывает нижнюю губу, взгляд его мечется к ней, прежде чем вернуться обратно. Несколько напряженных секунд Миюки ждет, решится ли Фуруя на что-то, но тот не делает ничего, лишь легкий вздох слетает с губ. Миюки еле заметно усмехается и отодвигается назад, на щеках Фуруи горит яркий румянец, однако же – ни слова протеста в ответ, так что Миюки просто кладет руку ему на голову и легонько поглаживает по волосам, и Фуруя опускает подбородок, принимая этот жест.
Как бы жестоко ни было, но это всё, что Миюки планирует ему дать, однако когда Фуруя поднимает глаза и смотрит на него из-под ресниц, с пылающими щеками и таким застенчивым взглядом, Миюки чувствует, как пересыхает во рту, а сердце внезапно пропускает удар. Черт, он сейчас выглядит слишком мило, в голове громко звучит сигнал тревоги: «не надо, не надо, не надо».
Но, конечно же, он не слушает.
Он проводит рукой по щеке Фуруи и, легонько подцепив пальцами подбородок, поднимает его и прижимается к губам. Они мягкие и обветренные одновременно, и Миюки задерживает поцелуй ещё на секунду, прежде чем отстраниться, но даже после этого какое-то время он словно бы всё ещё ощущает тепло чужих губ.
Фуруя смотрит затуманенным взглядом, щеки его пылают.
Миюки смутно осознает, что и сам дышит тяжелее обычного, а по переносице разливается жар, он отворачивается и поправляет воротник рубашки, просто чтобы чем-то занять руки… «О, черт, а это было весьма…».
Фуруя тянется к нему и накрывает его ладонь своей, и Миюки понимает, что это его рука сейчас дрожит.
– Ещё раз, – тихо говорит Фуруя, голос его звучит неровно, но их взгляды пересекаются, и Миюки знает, что не должен, правда не должен, но он не может отказать. – Ещё раз, пожалуйста.
В этот раз Миюки сам наклоняет голову и сокращает расстояние, зарываясь рукой в волосы на затылке Фуруи и притягивая его ближе. Нельзя сказать, чтобы у Миюки был такой уж богатый опыт поцелуев, но уж явно больше, чем у Фуруи, который просто застывает и только крепче сжимает его ладонь. Миюки осторожно проводит языком, размыкая губы Фуруи, тот лишь дышит рвано и неумело старается отвечать, когда Миюки прижимается к нему. Всё происходит как-то жутко неловко: Фуруя наотрез отказывается отпускать его руку, оставляя свободной только одну, которой Миюки удерживает его за затылок, губы сталкиваются и двигаются неуклюже, пока Миюки медленно проникает между ними языком. Фуруя подчиняется его движениям, он чувствует его горячее дыхание, по телу разливается жар, и Миюки углубляет поцелуй.
«Удиви меня, Фуруя, – тупо крутится в голове. – Удиви меня».
Он понимает внезапно, насколько неосознанно ждет, чтобы Фуруя дал ему повод. Больше трех месяцев он знает, что ему нравится то, что Фуруя в него влюблен, нравится и то, какие последствия это за собой влечет: его железная решимость и непрестанное внимание. Но только ли? Слишком легко он позволили себе первым поцеловать Фурую, слишком легко поддается его просьбам «ещё раз», всегда ещё один раз…
«Я думаю, это ты всё усложняешь», – сказал Курамочи и, возможно, возможно он прав.
Когда Миюки отстраняется, Фуруя медленно открывает глаза. Сейчас он выглядит более беззащитным, чем когда-либо, и Миюки старательно не отводит взгляда, отодвигаясь на своё прежнее место. Он напоминает себе о необходимости дышать и поправляет сползшие на кончик носа очки.
– Чего именно ты от меня хочешь, Фуруя? – спрашивает он после пары секунд молчания, ни единой эмоции не отражается на лице.
– Быть моим.
– Не наглей, – Миюки шутливо щелкает его по лбу, но кажется Фуруя-то как раз серьезен – он лишь пристально смотрит в ответ и не похоже, что собирается сказать что-то ещё.
Миюки медленно и тяжело вздыхает.
– Знаешь, – произносит он, – я не такой замечательный, как ты думаешь.
Пауза.
– И я не буду с тобой хорошим, – он улыбается почти горько. – Ты же знаешь. Я… не был. Никогда.
– Вы не разочаровали меня, Миюки-сэмпай, – помолчав немного, говорит Фуруя. – Даже с вашим мерзким характером.
Улыбка на лице Миюки постепенно светлеет, и он смеется.
Let our hearts ignite
Позволить сердцу вспыхнуть
Позволить сердцу вспыхнуть